...В ясное июльское утро машина лейтенанта Агапкина стартовала к румынским берегам. Путь лежал через море, но его не было видно – над водой стояла дымка. До самого берега самолет пришлось вести по приборам. Зато над территорией врага, как назло, было ясное, безоблачное небо.

У Констанцы вражеские зенитки открыли ураганный заградительный огонь. Ловкими маневрами наши бомбардировщики водили врага за нос, и снаряды рвались в стороне от самолетов.

Стрелок-радист Антошкин доложил штурману:

– Сзади «Мессершмитты».

– Мы прямо сели на ведущего, – рассказывал нам командир самолета. – Один фашистский самолет успел близко подойти к нашим машинам. Мы сразу открыли по нему огонь и пулеметными очередями срезали хвост. «Мессершмитт» развалился на части.

Уцелевшие вражеские истребители снова бросились в атаку, но ошиблись в расчете и проскочили под нашими самолетами, не причинив им никакого вреда. Обозленные неудачей, они предприняли третью атаку, сосредоточив огонь на машине Агапкина.

Стрелок-радист был ранен. Едва штурман Быстров успел сообщить об этом командиру машины, как оказался раненым лейтенант. Увидев, что летчик потерял сознание, штурман мгновенно взял управление на себя.

Закапризничали рули управления. Самолет стал терять высоту. Положение создалось очень серьезное. Теперь следовало ждать новых атак врага на одинокую машину.

Тем временем с машин тт. Гаврилова, и Лебедева стрелки-радисты ожесточенно били из пулеметов. Один из немецких истребителей, об'ятый огнем, свалился в море. Это был второй «Мессершмитт», сбитый советскими стрелками. Остальные покинули поле боя.

Раненый Агапкин тем временем пришел в себя и вместе со штурманом повел машину.