Сплошная стена огня выросла перед германскими дивизиями. Немцы не могли продвинуться ни на шаг. Далеко в тылу их настигала на дорогах наша авиация. Пленные немцы говорили на допросе:

– Мы вырвались из ада. Откуда у вас столько металла? Нам обещали, что мы пройдем на Восток под звуки оркестров. Наши трубачи и барабанщики так и остались в тылу. Мы не хотели сдаваться в плен, но кто устоит перед таким натиском? Мы перестали считать убитых.

Вечером мы побывали в местах, которые немцы назвали адом. Мы ехали вслед за отступавшими германскими дивизиями, и мы поняли, что пленные не ошиблись.

Они прятались в земле. Все склоны холмов изрыты. На каждом клочке земли зияют норы. Оборонительные рубежи немцев буквально изглоданы нашими снарядами. В огородах, в картофельных полях, во ржи лежат трупы немецких солдат. Вдоль дороги на окраинах разрушенных деревень тянутся ряды могил с шестами, на которых торчат стальные серые каски. Но и каски пробиты нашими пулями. Видно, что каждое движение, каждый вздох немецкого солдата прерывался взрывами наших снарядов. На всем протяжении позиций, оставленных немцами, земля устлана металлом. Не помогли фашистам и стальные каски. Каски валяются в траве. Рядом груды гранат с деревянными рукоятками, плетеные футляры для мин и снарядов, брошенные винтовки, патронные сумки. Возле офицерских землянок – бутылки из-под коньяка. Фашисты глушили себя алкоголем. Они боялись оставаться трезвыми в этом аду.

Они превзошли самих себя в зверствах. Вблизи деревни Клемятино мы нашли в траве двух красноармейцев. Обугленные ноги, пергаментная от жары кожа, пятна бензина на сохранившихся клочках одежды. Бойцов жгли на кострах. Они не могли сопротивляться, их захватили ранеными. У одного из них на бедре видна окровавленная повязка. Не мог итти, упал. Фашисты набросились на него, кинули на солому и подожгли. Рядом с истерзанным красноармейцем мы нашли записную книжку. В ней после кратких выдержек из боевого устава мы прочли отрывки из дневника, стихи Пушкина. Это был человек, на него накинулись звери. Они не успели уйти от своей жертвы. Их трупы валяются во ржи. Возле деревни Клемятино нашим бойцам пришлось зарывать в землю больше двухсот убитых немецких солдат.

На ельнинскую группировку своих войск немцы возлагали большую надежду. Среди захваченных оперативных документов попались заранее заготовленные немцами донесения о взятии Дорогобужа. Офицеры уверяли солдат, что они пройдут к Москве чуть ли не церемониальным маршем. Потом наша артиллерия загнала фашистов под землю. Вокруг Ельни стало сжиматься кольцо окружения. Восемь германских дивизий вынуждены были перейти к обороне, окопались. Офицеры не стали больше болтать о наступлении. У них осталась одна надежда: удержаться, разомкнуть, раздвинуть смыкавшееся кольцо наших войск.

Горловина в этом кольце тянулась вначале на 20 километров. Бойцы частей Ахманова, Миронова, Русиянова, Моисеевского суживали горловину с каждым днем, с каждым часом.

Немцы воздвигли перед наступающими бойцами стену минометного огня. Они группировали минометные батареи на узких участках, они перебрасывали батареи с места на место, они забыли о прицельном огне, били по площадям, стремясь отдалить час своего разгрома.

На рубежах немецкой обороны до сих пор валяются груды ящиков и плетеных корзин изпод снарядов и мин. На защиту города Ельни фашисты бросили свои лучшие дивизии. Неся громадные потери, теряя до 70 процентов личного состава, эти дивизии пятились к Ельне. Горловина сузилась до девяти километров. Прямо по фронту в лоб вели наступление бойцы Утвенко и Биричева.

Бой шел на всех рубежах вокруг Ельни. Невзирая на яростный огонь фашистских минометов, наша пехота вгрызалась в линию вражеской обороны, продвигалась вперед метр за метром, вышибала немцев с высот, из лесов, штурмом захватывала мощные узлы сопротивления. Пехоту поддерживали наши дальнобойные батареи. За первые двенадцать дней наступления артиллеристы одной лишь части Миронова подбили 24 фашистских танка и 12 бронемашин, подавили 14 вражеских артбатарей, уничтожили более 35 минометных батарей, сбили 24 противотанковых орудия, взорвали 4 склада с боеприпасами, разгромили на дорогах несколько пехотных колонн, наконец, метким огненным налетом обрушились на немецкий аэродром.

Возле деревни Садки фашисты оборонялись особенно яростно. Бой шел за каждую избу. На южной окраине села немцы подбросили подкрепления. Нашим бойцам пришлось драться с численно превосходящими силами врага. Вперебежку, группами выбегали по лощине из лесу вражеские пехотинцы. Один из командиров артиллеристов капитана Березина тут же связался со своей батареей. Сообщил точный расчет для стрельбы и подал команду:

– По вражеской пехоте огонь!

Несколько секунд спустя далекие батареи частыми залпами накрыли шедших в контратаку фашистов. Перепрыгивая через трупы, наступая на раненых, солдаты метнулись вправо. Капитан Березин следил за ними неотступно. Последовала новая команда.

Снаряды врезались в гущу бежавших солдат. Они бросились влево. Батарея тут же перенесла огонь вслед за ними. Фашисты обезумели от ужаса. Им казалось, что далекие невидимые советские пушки имеют глаза, следят за каждым их шагом.

Фашистским солдатам оставался один путь для спасения – назад в лес. Бросая орудия, они побежали в сторону от рвущихся снарядов к деревьям. Пушки, находившиеся в нескольких километрах от схватки, отозвались новыми залпами. По проводам, протянутым к самому пеклу, пронеслись в глубину слова нового приказа.

Снаряды стали рваться на опушке леса. Путь отхода был для фашистов начисто отрезан. Офицеры, еще минуту назад пытавшиеся удержать солдат истошными криками, угрозами, оружием, теперь сами бросились в бегство. Фашистский отряд разметали огнем в разные стороны. На узком пространстве земли стало тесно от трупов. Умело проведенным огневым налетом батарея разогнала, наполовину уничтожила две роты немецких солдат.

Взбешенные неожиданным для них отпором, все еще уверенные в превосходстве своих сил на этом участке, фашисты ввели в контратаку танки. На окраине леса затрещали деревья, раздались в сторону кусты. Около десяти стальных чудовищ, тяжело ворочая гусеницами, ринулись к селу. Тогда вступила в бой вторая советская батарея. Столб пламени, клубы дыма взметнулись над шедшим впереди танком. Вскоре был подожжен и второй. У третьего прямым попаданием снаряда заклинило башню. Остальные, взрывая комьями землю, повернули к лесу. Батареи перенесли огонь вперед в чащу деревьев.

Все это произошло буквально в несколько минут. Обычно дальнобойные батареи не спеша, методически из часа в час громят далекие цели. Здесь же артиллеристы действовали быстро, как пулеметчик.

Наблюдателя шли по пятам за нашей пехотой и наша артиллерия мгновенно подавляла огнем возникавшие на пути советской пехоты препятствия – тактика, выработанная в последних боях. Проводив последними залпами немецкие танки, артиллеристы заметили, как в один из домов на краю села вбежало трое солдат. На крыше дома что-то блеснуло, потом блеск погас.

Стереотруба!

В этом доме находился вражеский наблюдательный пункт. Новая команда молнией скользнула по проводам к батарее. Первый снаряд – недолет. Второй падает возле самого дома. Третий разносит дом в щепы. Вражеский наблюдательный пункт уничтожен, враг ослеплен, его пушки замолкают.

Наша пехота неудержимо рвалась к Ельне.

На протяжении двадцатишестидневного боя на участке фронта в 60 километров разыгрывались десятки, сотни таких схваток. Наши войска, как жерновами, перемалывали одну немецкую дивизию за другой. Спасаясь от неотвратимо надвигавшейся катастрофы, немцы бросили к концам горловины большую часть своих огневых средств. Такого отчаянного огня они не открывали за все время предыдущих боев.

И все же доблестный полк Некрасова, вытесняя фашистов из каждой ложбины, пробиваясь сквозь линию заграждений, прорвался к железной дороге, принял на себя несколько свирепых контрударов и, не дрогнув, закрепился на захваченном рубеже.

Горловина сузилась еще больше. Немцы поняли, что игра проиграна. Бросая орудия, снаряды и мины, они начали поспешное отступление на всех участках, на всех рубежах вокруг Ельни. Они спешили, пока не поздно, проскользнуть сквозь узкий проход, спасти от полного уничтожения остатки восьми дивизий.

Путь отступления немцев усеян трупами. Они двигались к Ельне как победители – на машинах. Теперь им пришлось бежать пешком – машины погибли под огнем наших орудий. Еще недавно фашисты уверяли местных жителей: «Мы идем на Москву!» Теперь они бормотали: «Мы отходим на более удобные позиции».

Их нет больше в Ельне.

За последние дни они обезумели от страха и злобы. Они пристрелили на улице ни в чем неповинную старуху тов. Мотину. Загнали людей в подвалы: пусть не будет свидетелей позорного бегства. Им хотелось, чтобы их никто не видел, никто не слышал. Поверх тяжелых кованых железных сапог солдаты надевали пеньковые чуни. Сапоги бегущих не будут так крепко стучать.

И все же шум отступления был слышен всем. Весть об этом мгновенно распространилась по всей округе. Сотни людей возвращались на освобожденную землю.