Первая немецкая машина вступила в опустевший поселок К. Герман Макаров вышел на безлюдную улицу. Он был один среди этих домов и сараев. Увидев машину, он не побежал и не спрятался в щель.

Широкий штабной автомобиль с шумом прошел через всю улицу и остановился у избы Макарова. Герман поспешил ей навстречу. Хлопнув дверцей автомобиля, к нему шел офицер. Они встретились, как хозяин и слуга. Макаров, подавая руку, снимал шапку, брал папиросу дрожащими пальцами, низко кланялся.

Потом он сел в машину рядом с шофером и показал ему дорогу к реке. Долго ходили они с офицером у моста. Появились немецкие саперы.

– Есть в деревне люди? – спросил офицер у Макарова.

– Почти все убежали. Некоторые спрятались, но будьте спокойны, мигом разыщем.

Тут же Макаров передал офицеру какие-то списки.

– Вы будете старостой, – сказал офицер. – Мы с вами старые друзья. На первое время соберите крестьян – пусть восстанавливают мост.

Герман кланялся.

– Оружие у вас есть? Хорошо. Кто не будет выполнять приказ – расстрел. Действуйте. Мы еще сюда приедем.

Машина ушла, и тогда из соседнего сарая вышли трое с винтовками. Они были в обычной крестьянской одежде. Герману не надо было много времени, чтобы узнать в них Степана П., Егора Р. и Алексея Ц. Сначала он бросился по улице, по которой проехал автомобиль, но Алексей в несколько прыжков преградил ему дорогу.

Герман метался, как затравленный зверь, а круг, смертельный, страшный, становился все уже. Тогда, не помня себя от страха, Герман перемахнул через забор и бросился к берегу реки. Он бежал из последних сил, камнем свалился с крутого берега и исчез. Как ни разыскивали его партизаны, он точно в воду канул.

Трое уже собрались уходить, когда из-за крайней хаты вышли две женщины.

– Эй, мужики, не тут ищете. У него на берегу нора сделана прямо в земле. Он, ирод, там прячется.

С трудом партизаны отыскали щель. Это была узкая дыра, в которую влезть было почти невозможно.

– Вылезай, собака!

И вот Герман Макаров, бледный, трясущийся, вылез на свет. Он начал молить:

– Простите, братцы. Вы меня знаете... Меня оклеветали. Я до конца моей жизни...

Молча партизаны смотрели на эту извивающуюся гадину. Так вот ты каков, Герман Макаров! Годы, проведенные в немецком плену, не прошли для тебя даром. Неспроста ты здесь, у себя на родине, творил гнусные дела. Ты поджег колхозное добро, травил скот, морил птицу. Тебя помиловала советская власть, думала – исправишься. Отсидев несколько лет в тюрьме, ты снова появился в деревне. Оставался в стороне от всех дел до последних дней. Только за две недели до войны ты, Макаров, вступил в колхоз. Злобный враг, ты и здесь творил свои подлые дела!

Так думали партизаны, глядя на предателя.

– Говори, собака, за что продался? – спросил старый крестьянин. Говори правду, пришла твоя последняя минута.

Макаров что-то говорил об обещанных ему немцами землях, о должности старосты.

– Пули на тебя жалко, собака, – сказал Ц., – а вот это подойдет.

Ц. поднял с земли тяжелый камень.

– Не надо, – сказал вдруг старик. – Свяжите его, переправим в штаб дивизии. Пусть они его судят трибуналом.

Ночью в глухой лесу прогремел одиночный выстрел и предателя не стало.

Но на этом не кончилось дело. Утром в поселок прикатили три танкетки и грузовик. Оставшиеся к поселке старики решили жестоко отомстить предателю. Они об'яснили приехавшим немцам, что их наймит Герман Макаров переметнулся, дескать, снова на сторону красных. Моста не построил и убежал за реку.

Немецкий офицер неистовствовал. Он что-то закричал переводчику, и тот передал его приказ мужикам.

– Это можно, – сказал один из стариков.

Они взяли солому, обложили избу Макарова и зажгли с трех сторон.

Долго еще пылала изба предателя, подожженная стариками.