Успехи превзошли все ожидания. Есть все основания хохотать. Смейтесь, арийцы! Но – странное дело – с каждой новой победой все меньше было улыбок, все труднее разогревались оптимистические сковородки. С тоской ждали берлинцы очередной победы немецкого оружия. Слишком много побед. И ни одной решающей. Вот в чем вопрос, как говорил датский принц Гамлет. Везде успехи, а конца войны не видно. И с каждым, новым успехом все туже подтягивали пояса отощавшие германские обыватели.

Но вновь и вновь рычат рупоры: «Германская армия начала свое победоносное шествие по русским полям». В конце первого месяца войны с Советским Союзом Геббельс передал по радио сводку. Сводку оглашали шесть часов. Через каждые пять минут разговора о победах – полчаса победоносной музыки. Гремели барабаны. Пал Минск. Взят Витебск. Окружена Одесса. Оставлен Киев. Подошли к Ленинграду. Радуйтесь же, арийцы, чорт вас побери! Почему вы не смеетесь? Или вас пугают страницы траурных об'явлений в сотнях газет? Или мало вам Киева?..

Нет, не веселятся в Берлине от немецких побед. В страхе ждут новостей с Востока, и до того дошло «победное настроение», что сам Розенберг выступил с речью... «Борьба исключительно тяжела. Но необходимость дальнейшей борьбы должна быть очевидна для всех нас». Вот как? Значит, победы не доказали немецкому народу необходимость такой войны. «Все жертвы, которые мы принесем в третью зиму войны, – ничто перед страданиями наших солдат на фронте». «Надо верить фюреру, верьте фюреру, он всегда побеждал в нужное время», – вопит лидер нацистов в Кенигсберге Вагнер. Значит, пошатнулась-таки вера в «фюрера» после стольких побед, что надо специально эту веру укреплять.

Да, не похожи теперешние речи нацистских жаб на хвастливое кваканье два года назад. А ведь два года назад не было еще ни одной победы... Что же произошло за эти два года? А произошло то, что теперь самому чистокровному и туполобому арийцу ясно: можно выиграть сто сражений и проиграть войну. Можно оккупировать десяток стран и потерять свою собственную страну. Можно занять сотни километров советской земли и в этой земле сгнить навеки. И гниют германские трупы на советской земле. Тошнотный запах разложения густой волной тянется в немецкий тыл... Смраден воздух в Берлине, – там по горло сыты победами и смертями. Новые и новые эшелоны семнадцатилетних мальчишек и пожилых отцов семейств гонятся на Восток. Они оттуда не вернутся. Это знают в Берлине. Это знают в Германии. Из уст в уста передается там унылая шутка отчаявшегося остряка: «О, если б все наши большие победы променять на один маленький мир»...

Ибо впереди не только третья зима. Впереди перед немцами страшный призрак неизбежного конца. И этот конец – такой разгром гитлеризма, при котором немцы растеряют все свои победы быстрее, чем они их совершали.