Три грандиозных воздушных сражения — Сталинград, Кубань. Курская дуга — окончательно решили вопрос господства в воздухе на советско-германском фронте. Хозяевами неба стали советские летчики. Это положение было обеспечено им их моральными качествами, их мастерством, а также количеством и летно-техническими преимуществами советских самолетов. Оно было обеспечено продуманным, четко организованным управлением авиацией.

Воздушный флот Германии перешел к оборонительной тактике, пронизавшей все его действия до битвы за Берлин включительно. Этот переход немцев к оборонительной тактике был предрешен главным образом потерей ими большого количества авиационных кадров и, что еще более важно, потерей кадров старых, опытных летчиков. Достаточно сказать, что только за три года войны немцы потеряли на советско-германском фронте 60.000 самолетов. С известной поправкой (сбить самолет — это еще не всегда значит убить летчика или весь его экипаж) следует, однако, признать, что немцы потеряли несколько десятков тысяч летчиков.

Мощь воздушного флота определяется не только и, пожалуй, настолько наличием материальной части, техники, сколько наличием людей, которые способны владеть техникой, использовать ее во всю мощь и ширь.

Таким образом, одной из главнейших причин поражения гитлеровской авиации является прежде всего то, что советские летчики за годы Отечественной войны истребили основные кадры ВВС Германии.

Опыт висленской, одерской и других проведенных операций показал возросшее мастерство воздушных воинов. Бои в воздухе в период штурма Берлина показали, что и лучшие немецкие летчики, собранные в берлинскую зону ПВО, пасуют перед натиском советских воздушных бойцов и не в состоянии отражать их атак.

Для подтверждения приведем такой довольно яркий пример. Одно из наших истребительных соединении в течение нескольких дней вело активную борьбу с немецкой авиацией в районе Берлина. За три дня 36 наших воздушных бойцов сбили 48 самолетов противника. Мы решили проанализировать причины успеха наших истребителей и обратились за объяснением к самим воздушным бойцам. Что же они заявили? «Немецкие летчики не имеют истребительной хватки, нажимают на скорость и, не маневрируя, стараются уйти. Наши истребители легко их догоняют и уничтожают».

В чем выразился переход немецкой авиации к оборонительной тактике? Как известно, бомбардировочная и штурмовая авиация — это ударная сила, имеющая огромное значение в каждой наступательной операции. У немцев наряду с общим уменьшением количества самолетов изменилось соотношение сил бомбардировочной и истребительной авиации. После курской операции в течение некоторого времени в воздухе действовал преимущественно один и достаточно устарелый тип немецкого бомбардировщика — «Ю-87», Противник вынужден был перейти и к новым методам действий. Если «Юнкерсам» удавалось пробиться к цели, то они бомбили с хода, торопливо уходя на небольших высотах или на бреющем.

В последнее время немецкие бомбардировщики вовсе перестали показываться днем. Лишь изредка появляются «10–87». А «Ю-88» и «Хе-111» действуют только ночью. Так было и на Висле, и на Одере, и над Берлином. Немцы сейчас почти совсем не используют своей бомбардировочной авиации. Здесь, видимо, в значительной мере сказался кризис с горючим. И сейчас в составе ВВС Германии, в частности на центральном участке фронта, бомбардировщики и штурмовики составляют лишь небольшую часть.

Попытка противника использовать истребитель «ФВ-190» в качестве бомбардировщика оказалась мало успешной. По выражению командующего одним из наших танковых соединений генерал-полковника Богданова, советские истребители в районе Берлина жгут эти «ФВ-190», как спички.

Тактика немецких ВВС теперь характеризуется тем, что они избегают встреч даже с четверкой наших истребителей, стараются ходить большими группами, «ФВ-190» спешат сбросить бомбы и скорее уйти.

В то время как тактика немецких ВВС все в большей и большей мере принимала оборонительный характер, для нашей авиации 1944 год и начало 1945 года прошли под знаком развития и совершенствования методов авиационного наступления как основы теснейшего взаимодействия с наземными войсками. После битвы под Курском мы осуществили ряд исключительных по своим масштабам и результатам воздушных операций, каждая из которых характеризуется тем, что наша авиация действовала Четко, целеустремленно, в интересах наземных войск.

Бобруйск, Минск, Барановичи, Брест, Варшава, Познань, Кюстрин, Берлин — вот этапы авиационного наступления нашего соединения. И на всех этих этапах мы были свидетелями все усиливающегося краха гитлеровской авиации. В бобруйской операции, например, мы работали в условиях почти полного бездействия немецких ВВС. Очутившись перед фактом стремительного наступления наших трех Белорусских фронтов, противник оказался бессильным маневрировать своей авиацией на всем участке наступления наших войск и вынужден был перейти к пассивной обороне истребительной авиации, значительно уступавшей нам и количеством в качеством.

Истребители противника избегали встреч с нашими истребителями, в активные, бои не вступали, ограничиваясь атаками одиночных самолетов и отставших групп. Вот характерный пример. За время бобруйской операции 131 группа бомбардировщиков соединения генерала Каравацкого вылетала на задания. И только 11 групп были подвергнуты мало успешным атакам вражеских истребителей.

Немецкое командование в панике отводило свою авиацию с передовых аэродромов на глубинные, опасаясь, что подвижные части Красной Армии захватят эти аэродромы вместе с самолетами. Такая трусливая тактика приводила к частым перебоям в работе ВВС противника — нахватало радиуса действий. Невольно напрашивается сравнение с исключительно Смелым аэродромным маневром одного из наших соединений (генерала Савицкого) в дни стремительного наступления от Вислы до Одера. Передовые БАО, обслуживавшие истребителей, шли с танковыми частями впереди пехоты.

Естественно, что оборонительная тактика авиации противника и полное наше господство в воздухе позволили нам в исключительно широких масштабах и наиболее эффективно использовать авиацию в интересах наступающих наземных войск.

Наша авиация сыграла огромную роль и при прорыве линий вражеской обороны, и в операциях на окружение и уничтожение противника, и при преследовании врага, и в борьбе с подброской его резервов. Достаточно, например, сослаться на опыт бобруйской операции. В связи с успешным продвижением наших мотомехвойск севернее Рогачевского шоссе и западнее реки Березина, угрозой окружения жлобинской группировки немцев противник стал отводить свои войска на западный берег Березины. С 6 часов утра шоссе Жлобин — Бобруйск на протяжении 70 километров было забито потоком автомашин и боевой техники противника, тянувшейся к Бобруйску. В этот день наша авиация сделала до 3.000 самолетовылетов, полностью дезорганизовав движение войск противника по шоссе.

А когда было завершено окружение бобруйской группировки, то мы всю авиацию нацелили на ее уничтожение. По окруженной группировке был нанесен массированный удар, в котором участвовало множество штурмовиков и бомбардировщиков, выпустивших до 75.000 снарядов и сбросивших до 12.000 бомб различного калибра. В войсках противника началась паника, немцы бежали к Березине, вплавь переправлялись на другую сторону и... сдавались в плен.

Мы могли бы столь же яркий пример с точки зрения эффективности и масштабов действий привести из опыта зимней операции этого года, когда авиация оказала огромную помощь в борьбе с гарнизоном, осажденным в познанской цитадели. О том, как велика была разрушительная сила ударов с воздуха, впоследствии рассказал взятый в плен комендант Познани генерал-майор Маттерн.

Число подобных примеров можно было бы умножить. И все они свидетельствуют об умелом оперативном и тактическом использовании наших ВВС в наступательных операциях.

Мы научились оказывать в течение продолжительного времени непрерывную немощь нашим наземным частям. Непрерывность взаимодействия обеспечивалась, с одной стороны, большим авиационным резервом, а с другой — искусным аэродромным маневром, в особенности при поддержке наземных войск в их стремительной наступлении. Наша авиация научилась наносить свои удары точно по месту и времени. Мы получили материальные возможности и научились умело использовать эти возможности для массирования ударов своей авиации.

Все это является выражением искусного управления авиацией. Можно смело сказать, что в то время, как у противника явно обозначились застой в методах управления авиацией, дезорганизация этого управления, мы от одной операции до другой все больше и больше совершенствуем эти методы.

Помнится первый период войны, когда немцы кичились своей организованностью, искусством молниеносно-быстрого тактического и оперативного маневра. Теперь это — далекое прошлое.

В ходе войны мы достигли большого совершенства в использовании средств радио для управления авиацией как на поле боя, так и в масштабах всего соединения. У нас появились средства обнаружения и наведения, ознаменовавшие собой революцию в методах управления и использования истребительной авиации. Мы обогатились большим количеством весьма совершенных средств радиосвязи, с помощью которых теперь каждый командир авиасоединения, части управляет своей авиацией, находясь непосредственно на передовых позициях. И здесь мы перегнали немцев.

Радиосвязь позволила нам безболезненно децентрализовать управление авиацией, смело передать ее в оперативное подчинение общевойсковым соединениям в период, когда они выходят на оперативный простор. Но, имея современные средства радиосвязи, я могу в нужный момент собрать свою авиацию, осуществите необходимый маневр.

И в этих вопросах — управления авиацией, широкого использования средств радиосвязи, искусства выполнения быстрого тактического и оперативного маневра — мы перегнали немцев. В период бобруйско-брестской операции нами были перехвачены документы немецких штабов, показавшие картину полной дезорганизации в управлении авиачастями в момент самых напряженных боев. На одном из немецких оперативных аэродромов к прибытию первой и третьей групп 51-й истребительной эскадры не оказалось горючего, масла, бензозаправщиков, компрессоров. Чтобы передать важные сведения в 4-ю авиадивизию, нередко требовалось 2–3 часа. Иногда с дивизией вовсе не было связи. Приказание о перелете на один аэродром не было выполнено, так как он был заблаговременно вспахан самими немцами, опасавшимися, что его захватят наши войска. Авиачасти в беспорядке метались с одного аэродрома на другой.

Итак, налицо непрерывное укрепление нашего господствующего положения в воздухе, роет тактического мастерства, совершенствование искусства использования авиации — с одной стороны, и все усиливающийся разгром немецкой авиационной машины — с другой стороны. Таковы пути, по которым советские и германские ВВС шли навстречу завершающему этапу войны.

Битва за Берлин явилась как бы концентрированным выражением нашего могущества в воздухе — количественного и качественного, мастерства и отваги советских летчиков, искусства авиационных генералов и офицеров.

Мы можем сейчас признаться, что готовились к этой битве с чувством большого волнения. И Не только потому, что мы понимали военное и политическое значение ее. Мы полагали, что в боях за Берлин немцы удивят нас какой-нибудь припасенной ими новинкой техники.

Мы имели основания предполагать, что противник, понеся огромные потери в летных кадрах, все же сохранил достаточное количество асов для защиты своей столицы. Действительность показала, что наши предположения оказались несколько преувеличенными.

Правда, перед началом битвы за Берлин немцы, учитывая превосходство советской авиации и массированные удары бомбардировщиков союзников, вынуждены были серьезно заняться качественным обновлением своей авиации. Появились новые типы «Хейнкелей» — «Хе-177» и «Хе-277». Появился ряд модификаций «Ю-88» — «Ю-188» и «Ю-288». Конструктор Мессершмитт выпустил ряд модификаций двухмоторного истребителя под марками «Ме-210» и «Ме-410», предназначенного главным образом для борьбы с тяжелыми бомбардировщиками союзников. За две-три педели до начала битвы за Берлин наши летчики провели ряд воздушных боев и одержали победы с истребителями «ФВ-190-Д9» с моторами жидкостного охлаждения. Но немцы оказались бессильными наладить серийное производство этих самолетов. И здесь следует воздать должное авиации наших союзников, сыгравших свою роль в разгроме (ударами с воздуха) немецкой авиационной промышленности — обстоятельство, имеющее большое значение в оценке причин краха германской авиации.

Тем не менее перед нашим фронтом на 35 аэродромах берлинского аэроузла базировалось свыше 1.300 самолетов 6-го воздушного флота генерал-полковника Риттер фон Грейм и части воздушного флота «Райх» (ПВО Германии) под командованием генерал-полковника Штумпф. И битва за Берлин вылилась в большое воздушное сражение, в котором еще и еще раз утвердилось господство советских истребителей, определилась трусливая оборонительная тактика немецких летчиков. Немцы потеряли на подступах к Берлину сотни самолетов.

Никогда еще, кажется, за время Отечественной войны на воздушной арене не находилось такого большого количества самолетов, как в небе Берлина. С обеих сторон в воздухе действовало до 1.000 самолетов одновременно. В первый день наступления войск маршала Жукова наша авиация работала с рекордно большим напряжением — 6.500 самолето-вылетов. Если бы не тяжелая метеообстановка, это напряжение было бы еще большим.

В берлинской битве наши офицеры и генералы выдержали серьезный экзамен по управлению авиацией в очень тяжелых условиях исключительной насыщенности воздуха самолетами, сильного противодействия с земли и воздуха, в условиях, когда все пространство от Одера до Берлина представляло собой идущие одна за другой линии обороны.

В этой операции мы располагали огромным количеством самолетов, которые должны были действовать на двух главных направлениях. И наши командиры справились с задачей управления таким большим количеством самолетов, решив ряд трудных оперативно-тактических вопросов.

Ушли в прошлое и не вернутся больше тяжелые времена, когда Красная Армии отбивалась от вражеских войск под Москвой, Ленинградом, Грозным и Сталинградом. Ныне наши победоносные войска водрузили знамя победы над столицей Германии Берлином, громят вооруженные силы противника в центре Германии и на Эльбе.

О битве за Берлин будет много написано историками. Они воздадут должное мастерству и отваге советских летчиков.