«На сем месте российское воинство под предводительством фельдмаршала Кутузова, укрепясь, спасло Россию и Европу», Тарутино. Село, раскинувшееся по берегам реки Нары. История судила ему дважды — в 1812 и в 1941 годах — быть свидетелем триумфа нашего оружия, поднятого против иноплеменных захватчиков. 0 Тарутино писал Кутузов:
«Отныне имя его должно сиять в наших летописях наряду с Полтавою, и река Нара будет для нас так же знаменита, как Непрядва, на берегах которой погибли бесчисленные ополчения Мамая».
С холма, где сооружен памятник нашей славы, открывается панорама местности, на которой был расположен тарутинский лагерь Кутузова. Вот извилистая Нара, прикрывавшая фронт русской армии. На возвышенностях, которые, отлого спускаясь, образуют равнину, удобную для действий артиллерии и движения конницы, укрепился правый фланг русских. А дальше во много крат с тех пор разросшийся лес — левый фланг наших войск. Время сохранило рвы и валы кутузовского лагеря, о который споткнулась, оставляя Москву, армия Наполеона, рассчитывавшего вырваться на юг.
Восторжествовал замысел русского полководца. Дивизии Наполеона повернули вспять по тому пути, который сулил им неизбежную гибель.
Через 129 лет после Тарутинского сражения орудийные залпы вновь потрясли берега Нары. Здесь был остановлен бронированный вал фашистских полчищ, катившихся к Москве в декабре 1941 года. Сегодня еще на дорогах, по которым когда-то отходил Наполеон, валяются обгоревшие немецкие машины, развороченные снарядами танки с полинявшими крестами на ржавой броне.
Следы разгрома немецких войск провожают нас до Малоярославца — города, который современниками первой Отечественной войны назван: «предел нападения, начало бегства и — гибель врага». Малоярославцу было суждено стать и местом яростных битв Красной Армии с немецко-фашистскими захватчиками. Временно оставив город, наши войска вскоре, выполняя гениальный сталинский план, нанесли немцам под Малоярославцем жестокий удар и вынудили противника к паническому отступлению. Многое в городе говорит об этих, таких свежих в нашей памяти днях.
Богат Малоярославец и памятниками первой Отечественной войны.
У въезда в город с правой стороны шоссе железная решетка ограждает памятник, воздвигнутый на братской могиле героев 1812 года. Четыре старинных пушки установлены на углах площадки. В центре — скала, возле которой бронзовая, во весь рост фигура русского солдата. В откинутой руке крепко зажата винтовка. Другой рукой он венчает скалу лавровым венком с надписью: «Героям 1812 года».
К скале прикреплены мемориальные доски. Читаем: «Под сим городом 12 октября 1812 года Либавский пехотный полк своею кровью запечатлел преданность родине». «Доблестному Софийскому пехотному полку за отличие в боях под городом Малоярославец признательный потомок — 2-й Софийский пехотный полк». На постаменте высечены наименования частей, участвовавших сражении, и дорогие русскому сердцу имена Кутузова, Дохтурова, Милорадовича, Платова, Коновницына, Раевского.
Историю памятника рассказывает мне местный житель Александр Ефимович Дмитриев. Он тридцать лет преподает черчение в школах Малоярославца. Нет человека, который так знал бы все уголки родного города. А когда он говорит о 1812 годе и о битве под Малоярославцем, он на память называет даже имена командиров французских частей.
Мы совершаем увлекательную прогулку. Сначала идем на батарейные редуты Дохтурова, откуда наши артиллеристы громили дивизию Пино. Потом отправляемся к памятнику героям 1812 года, сооруженному на Старом кладбище. Отсюда прекрасный вид на лесистые Бунинские высоты, прорезанные Боровской дорогой. Под нами широкая пойма реки Лужа, у которой задержались французы, стремившиеся через Малоярославец выйти на Калужскую дорогу раньше, нежели успеет подойти Кутузов. Я слушаю рассказ о подвиге местного гражданина Саввы Ивановича Беляева. В то время как Кутузов двигался к городу и крестьяне разбирали свои избы, чтобы строить для армии мосты через Протву, головная французская дивизия генерала Дельзона уже подходила к Луже.
Горожане, отправив женщин, детей и старцев, взялись за оружие, чтобы, как гласил приказ городничего Быковского, держать город «до наипоследней невозможности». Постоянный мост через Лужу был сожжен, и Дельзон принялся наводить понтонную переправу. Тогда Савва Беляев пробрался к мельнице, стоявшей на реке, и разрушил мельничную запруду. Хлынувшая вода затопила все кругом, и Дельзону пришлось вернуться восвояси. Французы были задержаны почти на сутки. А в это время Кутузов, расположив свою ставку в деревне Спас-Загорье, двинул к городу конницу Платова, полки Дорохова...
Мы стоим у «голубых ворот» Черноостровского монастыря. На них сохранились следы обстрела картечью. Вот на эту площадь — место самых ожесточенных боев — к вечеру 12 октября прискакал Кутузов. Сопровождавшие фельдмаршала настаивали, чтобы он покинул место, где свирепствовала смерть, куда сыпался град картечи. Но Михаил Илларионович не уехал прежде, чем не убедился в положении дел. Главнокомандующий переехал в Немцове — бывшее поместье Радищева и там, завернувшись в плащ, уснул под открытым небом на подостланной бурке. Великий полководец был спокоен. Французы находились в его руках. Он видел конечный исход великой борьбы русского народа за честь и независимость родины.
...Мы едем вдоль реки, где раскидывали свои бивуаки кавалеристы Платова, по Терентьеву полю, где наглухо закрыл Калужскую дорогу корпус Дохтурова. Александр Ефимович Дмитриев рассказывает мне как хозяйничали в городе немцы в 1941 году, как они разграбили богатый краеведческий музей, где были собраны ценные экспонаты, посвященные 1812 году. Руководил музеем Дмитриев. Он говорит:
— Первый советский боец, которого я встретил, когда немцев выгнали из Малоярославца, был мой знакомый маляр, приезжавший из Бородина помогать мне оборудовать музей. Совпадение? Нет. Он спешил узнать, цело ли дело его рук. Потом ко мне пришел раненый советский офицер. Это был Шура Добров. Мой любимый ученик. Он так любил мои рассказы о 1812 годе. Со своей частью он наступал на Малоярославец как раз с той стороны, откуда когда-то шли французы, — от Боровска через Лужу. Шура подарил мне свой военный дневник, порванный той же разрывной пулей, которая пробила ему ногу. Дневник его будет храниться в нашем новом музее.
В этих исторических местах переплетаются слава минувшего и величие дней, современниками которых мы являемся. Будет создан музей с экспонатами 1812 и 1941 годов. Будут реставрированы ценнейшие памятники. Будет восстановлен и весь город, так пострадавший от фашистских варваров. Все здесь овеяно дыханием истории — и той которая минула, и той, которую творят наши советские люди, достойные потомки великих предков.