«Было бы невозможно, — сказал Черчилль, — говорить о Соединенных Штатах, не упомянув о другом великом партнере в нашей победе над ужасным врагом. Поступить иначе означало бы нарушить равновесие, которое всегда должно сохраняться для того, чтобы можно было поддерживать гармонию и устойчивость в мировых делах.
Поэтому я должен сначала выразить чувство, которое, как я уверен, живет в сердце каждого, — именно чувство глубокой благодарности, которой мы обязаны благородному русскому народу. Доблестные советские армии, после того как они подверглись нападению со стороны Гитлера, проливали свою кровь и терпели неизмеримые мучения, пока не была достигнута абсолютная победа.
Поэтому, говорю я, глубокое стремление этой палаты, а эта палата говорит от имени английской нации, заключается в том, чтобы чувства товарищества и дружбы, развившиеся между английским и русским народами, не только были сохранены, но и систематически развивались».
Говоря о товарище Сталине, Черчилль заявил: «Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во времена мира и победоносному защитнику во время войны.
Даже если бы у нас с советским правительством возникли сильные разногласия в отношении многих политических аспектов — политических, социальных и даже, как мы думаем, моральных, — то в Англии нельзя допускать существования такого настроения, которое могло бы нарушить или ослабить эти великие связи между двумя нашими народами, связи, составлявшие нашу славу и безопасность в период недавних страшных конвульсий».
По словам Черчилля, «всякая мысль о том, что Англия преднамеренно проводит антирусскую политику или устраивает сложные комбинации в ущерб России, полностью противоречит английским идеям и совести».
Изложив 12 пунктов Трумэна, определяющих внешнюю политику США, Черчилль сказал, что долг Англии заключается в том, чтобы самым определенным образом приветствовать заявление президента Трумэна и дать ясно понять, что в отношении намеченных им целей «мы стоим рядом с Соединенными Штатами с такой убежденностью, которая довлеет над всеми другими соображениями».
Говоря о решимости Соединенных Штатов играть ведущую роль в мировых делах, о том, что Соединенные Штаты приложили силы и пошли на жертвы для того, чтобы вывести человечество из мрачного, опасного и самого угрожающего положения, Черчилль сказал: «Сейчас мы должны ясно сказать Соединенным Штатам, что мы пойдем в ногу с ними ради дела, намеченного президентом Трумэном, что мы прибавим нашу мощь к их мощи и что наши усилия будут равняться их великим усилиям.
Если даже все другое рухнет, то в этом — лучший шанс на то, чтобы уцелеть. Я считаю, что в этом заключается даже большее, быть может даже безопасность, а с безопасностью — большой рост благосостояния».
Черчилль добавил, что «все более тесные и дружественные отношения между Англией и Соединенными Штатами не означают враждебного отношения к какой-либо другой державе. Наша дружба может быть особой, но не обособленной».
Об открытиях в области атомной энергии Черчилль заявил: «Я надеюсь, что Англия, Канада и Соединенные Штаты будут придерживаться политики, провозглашенной президентом Трумэном, и будут считать свои знания и свои методы секретным залогом».
«Я также согласен, — продолжал Черчилль, — с президентом Трумэном, когда он говорит, что те, кто считает, что наличие атомной бомбы делает ненужными армию, флот или авиацию, ошибаются сейчас на все 100 процентов».
В заключение Черчилль пожелал успеха премьер-министру Эттли в его предстоящих на днях переговорах с Трумэном.