Записи короткие, отрывистые, может быть, даже чересчур скупые. Но за каждой из них — смелый воздушный бой, успешный штурмовой налет, отважная разведка. Ни днем, ни ночью не дают наши соколы передышки вероломному врагу.

На курс ложится летчик-истребитель Ковалев. Он уже совершил более двадцати вылетов. А вчера вместе со своим товарищем по подразделению в течение нескольких секунд сбил вражеский «Мессершмитт». За Ковалевым в воздух поднимаются летчики Устинов, Кузнецов, Ревякин и другие. Бравый, веселый, ежеминутно рвущийся в бой народ!

Старший лейтенант Воронков, вернувшись с очередного полета, присел на траву пообедать.

— Дружище, что это за темная полоска у тебя на гимнастерке? — спросил один из летчиков.

Тот удивился. Какая полоска? Посмотрели, и оказалось, что на гимнастерке — кровь. В жаркой схватке старший лейтенант и не заметил, что вражья пуля задела его по спине.

Летчик хотел снять гимнастерку. Но тут с командного пункта взвилась ракета:

— В воздух!

Вместе со всеми Воронков взмыл в небеса. А через несколько минут, умело зайдя «Мессершмитту» в хвост, он зажег стервятника. Полыхая пламенем, рухнул на землю еще один немецкий самолет.

Личная отвага и мужество наших летчиков сочетаются с наступательным духом всего коллектива. На метком, энергичном языке истребителей это называется брать противника «на котел». Меньше всего думает советский воздушный воин о собственной славе. «Брать на котел» — значит грудью защищать соседа, в оба следить за хвостом самолета товарища, наваливаться на врага сразу со всех сторон, зажимать его в «клещи». Именно эта стремительная, наступательная тактика всякий раз решает исход боя в пользу наших истребителей.

С командного пункта заметили проходящий вдали вражеский самолет.

— Вылет по зрячему!

Несколько секунд, и вот уже срывается с места первый истребитель. Вслед за ним уходят в воздух еще двое и мчатся чуть в сторону — наперехват.

— Капитан! Наш зашел ему в хвост, — докладывает наблюдатель, не отрываясь от бинокля.

— Зашел? Ну тогда все! — говорит капитан. За эту атаку он спокоен. А вот сюда, на холмы, стоит поглядеть: чуткое ухо уловило отдаленный гул моторов. Так и есть. Вдали, над городом, вспыхнули белые облачка разрывов — это зенитчики встретили противника.

— Воздух три! — командует капитан, натягивая на голову шлем. Ему очень хочется полететь самому, но сейчас его место здесь, на командном пункте.

— Капитана Завадского к телефону! — передает связист.

Капитан берет трубку. Короткий разговор с командиром части:

— Зенитчики сбили вражеского разведчика.

— Вот как! Очень рад. А мы что же?

— Ничего, и вы в обиде не будете, — успокаивающе гудит в трубке голос командира. — Через сорок минут выпускайте на объект восемь.

На полевую посадочную площадку возвращается дежурное звено. Вместе с ним садится «не прописанный» здесь самолет. Его привел младший лейтенант Авдеев — летчик соседней эскадрильи. Нужен мелкий ремонт материальной части. Машину младшего лейтенанта заботливо окружают техники, к ней торопится бензозаправщик, бегут оружейники с боевым комплектом. Пройдет несколько минут — и самолет сможет опять взмыть в голубое небо.

— Ходил патрулем над переправой, — рассказывает Авдеев. — Патрулировали в паре со старшим лейтенантом Щеголевым. На исходе времени заметили «Бреге». Атаковали парой, потом поодиночке. На третьей атаке «Бреге» заштопорил к земле.

— Кто же сбил: вы или Щеголев?

— Вместе, товарищ капитан.

Врожденная скромность, привычка чувствовать себя неразрывной частицей коллектива... Неважно, чья пуля поразила врага, важно, что фашистский самолет нашел себе могилу.

Сумерки ложатся на аэродром. Почти в темноте садится звено старшего лейтенанта Морозова. Оно начало, оно и заканчивает летный день. Пока Морозов докладывает командиру о налете на вражеский аэродром, технический состав принимается за осмотр машин. Скромные техники и механики! Они не бывают в воздухе, им не приходится вести жарких воздушных боев. Но труд их воистину самоотвержен.

Самолеты и оружие, подготовленные техниками, не знают отказа. Осмотр машин происходит в непроглядной темени. Лишь в самом крайнем случае воентехник 1-го ранга Айвазов разрешает на минуту-другую воспользоваться нагрудными фонариками, да и то если механик укроет свет специальной накидкой. Самолеты всегда должны быть готовыми к вылету — таков непреложный закон техсостава части.

Ночь. Техники спят тут же под крыльями истребителей. Рядом с командирским самолетом ложится Айвазов. Он порядком устал сегодня, но на душе у него легко и радостно. Славно поработали техники Мельников, Юрченко, Попов, Игнатьев, сержанты Аликеец, Абрамов, Шараев, Рябичев. «Еще электрика Солоницына надо поблагодарить», — думает Айвазов и засыпает на несколько считанных минут.

Как и днем, вокруг аэродрома стоят посты, зорко стерегущие воздух. У зениток наготове расчеты. Самолеты дежурного подразделения поставлены так, чтобы по сигналу «В воздух!» немедленно вылететь и уничтожить врага.

Завтра — новый боевой день. Завтра в эскадрильский «котел» попадут новые «Мессершмитты», «Бреге», «Савойи».