Иван почему-то вспоминал ее в строгом темном платье, застегнутом на пуговицы до подбородка, которое она надевала но праздникам. А ведь он видел се больше в будничном, беспокойной и хлопотливой хозяйкой.

И неудивительно: она вырастила и воспитала десять детей.

Когда пришел в восемнадцатом году с войны муж ее, Сергей Петрович, у Марины Ивановны было семеро детей. Она их растила в большой нужде, но воспитывала по всем правилам. Старшие учились в шкоде, младшие помогали в хозяйстве.

Росли и входили в жизнь дети Марины Ивановны. Анна пошла работать в Большой театр. И Наталью туда с собой увлекла. Елена выучилась счетному делу, а Анна-младшая стала мастерицей детских игрушек. Каждый год кто-нибудь оставлял дом.

Иван Сергеевич — пятый у Марины Ивановны. Подвижной, отзывчивый, он всегда пользовался всеобщим уважением и любовью. Совсем маленьким пареньком Иван вступил в комсомол. Все еще дома жили, когда он уехал со своими товарищами комсомольцами на север рубить лес, отправились куда-то в глубину Архангельской области.

Это было зимой 1928 года.

Марина Ивановна волновалась не на шутку за сына, но гордилась Иваном. А для него это была превосходная школа. Комсомольские годы, боевые и суровые, закалили, оставили отпечаток на всей его дальнейшей жизни. Уже потом, будучи коммунистом, он с особой теплотой вспоминал благородный пыл комсомольских лет.

Когда Иван учился в Экономическом институте, мать бережно охраняла его покой. Сядет сын заниматься, она детей к старшей дочери отведет. По ночам сидит Иван до света за столом, что-то чертит, беззвучно шевелит губами, подсчитывая цифры, а мать проснется и с нежностью смотрит на сына. Марина Ивановна чувствовала, что Иван будет дельным человеком. Ей хотелось увидать его интеллигентом, инженером.

И вот Иван ушел на фронт. Один пошел воевать за всю семью. Николай остался руководить колхозом, младший, Евгений, поступил работать на Московский автомобильный завод имени Сталина. Ушел Иван, и, как тогда, проводив в Архангельск, затревожилась Марина Ивановна. Сухими пальцами натруженных рук перебирала она листки его писем, сама не умея прочесть мелкого почерка.

Вдруг прекратились вести. Кто не испытал гнетущего чувства неизвестности? Может, письма затерялись, а быть может, и не жив уж?.. — так думала каждая мать.

Через некоторое время в квартиру Дорохиных снова принесли знакомый фронтовой треугольничек. Четыре густо исписанных странички сообщили радостное, волнующее: «Из госпиталя я выписался. Здоров. Помирать, видно, не время еще. Пострадал я немного под Киевом. Об этом надо рассказать вам по порядку. Командование поручило мне с группой бойцов проникнуть в тыл немцев и ударить им в спину. Пробрались, завязался бой. Разгромили штаб немцев. И уже потом попали в лощине, между двух сел в немецкое окружение. У меня всего 60 бойцов, немцев две сотни. Противник все сжимает кольцо.

Напряжение нервов дьявольское, патроны вышли, бойцы смотрят на меня с надеждой, ждут решения».

Валентина, младшая дочь Марины Ивановны, на секунду прервала чтение письма. Она увидала строгое, побледневшее лицо матери, неподвижно устремленные глаза на исписанный чернилами листок. И потом, волнуясь, продолжала: «Кто хочет победить, выполняй мою команду, — закричал я каким-то чужим голосом. — Мы бросились на немцев. Били прикладами, кололи штыками. Немцы растерялись, бросили пулеметы и бежали. А мы им очереди вдогонку. Истребили третью часть.

— Было я песенку спел, а оказывается, еще послужу, — сказал мне боец новичок. Бойцы обнимали и целовали меня, от радости смеялись и плакали».

Валентина опустила письмо и снова взглянула на мать. В глубоких, запавших глазах Марины Ивановны искрились слезы, они медленно поползли по сухим щекам. Так она выразила свою радость.

Вернемся немного назад, чтобы рассказать о том, что перед этим произошло в семье Дорохиных. В Шепкннском переулке против их дома однажды остановилась легковая машина. Кто-то стучал каблуками, поднимаясь по деревянной лестнице, и вслед за этим раздался легкий стук в парадную дверь. Дома была мать.

— За Мариной Ивановной Дорохиной приехали, приглашают в Кремль, — сказал прибывший мужчина.

— В Кремль? — переспросила Марина Ивановна. — Кому же я в Кремле понадобилась? — Дорохина не могла сдержать своего волнения, несколько секунд она стояла на одном месте, повторяя хорошо знакомое и дорогое сердцу слово: Кремль. Потом надела свое праздничное платье и спустилась к подъезду.

В красивом зале Кремля Дорохина встретила многих женщин, таких же немолодых, в строгих нарядах. Здесь Михаил Иванович Калинин вручил ей орден «Мать-героиня». Благородно искрилась золотая звезда на фоне серебряных лучей, прикрепленная к красной эмалевой планке.

Михаил Иванович пожал каждой руку и поздравил с высокой наградой.

Это было в мае.

Однажды этой весной внезапно отворилась дверь ее комнаты, и на пороге появился Иван. Похудевший, возмужавший. Горела на гимнастерке золотая звезда Героя Советского Союза.

Марина Ивановна занималась какой-то домашней работой, когда распахнулась дверь. Она не поверила своим глазам и еще секунду продолжала растерянно сидеть на диване.

— Мать!.. — с благоговением сказал Иван.

Сбежались все обитатели квартиры, и сразу без всякой команды и подготовки начался праздник. Иван давно обещал приехать, чтобы отметить «награды героев Дорохиных», как говорили в шутку в семье.

И пожалуй, первый раз в жизни Марина Ивановна у себя дома сидела за столом как гостья, не суетилась в кухне, не подавала ужина.

Еще раньше из газет Дорохины знали, что какому-то Ивану Сергеевичу Дорохину присвоено звание Героя Советского Союза. Но мало ли Дорохиных на свете? А ужо теперь все было точно.

Зато Иван, когда ему рассказали товарищи, что по радио слышали о награждении матери-героини Дорохиной за рождение и воспитание десяти детей, не сомневался, что это его мать.

Вручая награды матерям-героиням, товарищ Калинин говорил: «Высокая награда, которой советская власть отмечает многодетных матерей...это есть признание того огромного, многолетнего, напряженного и нервного труда и забот, которые требуются для того, чтобы вырастить и воспитать детей. И это признание советской власти показывает, как дети должны ценить своих матерей».

Слова Михаила Ивановича нашли прекрасное подтверждение в семье Дорохиных.