Во время войны через всю нашу страну шла широкая река металла. Она возникала на востоке, на Урале, принимала притоки и в Сибири, и в Средней Азии, и на Кавказе. Она шла на запад тысячами танков, орудий, самолётов, автомашин, и на западе она дышала огнём, и в ней, как в лаве, испепелена была фашистская Германия. Эта река становилась все более мощной и грозной, она принимала в себя все больше притоков из новых заводов, которые возникали в те дни, когда, казалось, все силы нашего народа были на фронте. Да, великие силы были на фронте, но не меньшие и в тылу. Народы мира с изумлением смотрели на эту советскую Волгу металла, а он играл всеми переливами пламени, — и железо, и сталь, и алюминий, и редкие породы многоцветной раскраски. На стальных шлемах наших воинов, на их суровых лицах, в их глазах, пристально устремлённых на Запад, играли отсветы металла, который зарождался в огне и рождал огонь.
Окончилась война. Идут солдаты с фронта. Торжеством великой победы озарена страна. А река советского металла продолжает катить свои волны через всю нашу страну, не мелеет эта река, не входит она в довоенные берега, а, напротив, еще шире становится ее разлив. Но только уж не всё на запад идет она, а растекается бесчисленными ручьями по всему необъятному пространству Советского Союза, напоминая оросительную сеть каналов. Чудесную животворную силу нашёл советский народ в своём металле. Тяжелая индустрия образует основу советской промышленной мощи, и за тяжёлой индустрией идут все многочисленные отрасли народного социалистического хозяйства.
Не свёртывается, а ещё больше развёртывается теперь это хозяйство. Война потребовала затемнения не только окон наших, — затемнить пришлось и планы наши. Мы привыкли к чудесной музыке цифр. Пятилетки были симфониями строительного роста. Мы гордились ими, как показателями нашего растущего могущества. Мы строили на виду у всего мира. Но врагам мы не хотели показывать всего, что имеем, всего, что создаём.
И только теперь, когда расходится дым военных лет, когда сверкают вечерами окна в наших городах, предстаёт перед нами новая картина Родины. Много, очень много разрушено злыми вражескими руками. Но и много, очень много построено за эти годы золотыми советскими руками. Построено, и строится, и будет еще больше построено. И снова слышна нам музыка цифр... Это еще настраиваются инструменты в плановых органах, на предприятиях. Всюду, во всех углах, на больших заводах и в каждом колхозе советские люди заняты планированием будущего...
Не просто воевала советская страна, отстаивая свою независимость. Мы и во время войны шли вперёд и выше, и теперь стоим мы на гребне истории, и открываются перед нами безбрежные перспективы. Далеко вперёд видно в такие исторические минуты, и самому простому смертному яснее теперь те очертания грядущей жизни, которые провидел взор бессмертного Ленина.
От этого так интересно жить, и не терпится жить, строить, месить жизнь, чтобы создавать новое и новое для счастья народа. Слушаешь настройку плановых инструментов перед великой симфонией послевоенной пятилетки, читаешь предварительные, ещё отрывочные, еще не сведённые в общую картину данные о новых заводах, о новых электростанциях, — и встаёт из всего этого знакомый и все же будто новый облик советского человека. До чего же неугомонная эта широкая, полная кипучей энергии натура! До чего же жаден он на труд!
Всюду идет восстановление, — не только в нашей стране. Но только у нас восстановление — это не просто реставрация, не просто возвращение к тому, что было, не повторение задов, а новое творчество. Может быть, это и раньше отчасти бывало, и «пожар Москвы способствовал ей много к украшенью». Но если и бывало, то именно только отчасти и с нашим временем совсем несравнимо. Мы читали о восстановлении Сталинграда, но какое же это «восстановление»? Это творчество нового.
В мае окончилась в Европе война, и весь мир вздохнул свободно... Весь ли? Английский виконт Темпльвуд как раз в дни торжества испытал приступ тоски, страха и беспокойства. Он написал в майской книжке журнала «Контемпорэйри ревю»: «Европа стоит перед лицом неминуемой опасности, — опасности истощения и опасности цинизма. Нам угрожает крах отчаяния и уныние похмелья».
Отчего так расплакался виконт в дни победы? Видимо, его не на шутку напугали предсмертные угрозы гитлеровцев. Опустошение и цинизм безверия, — именно это и хотели оставить после себя гитлеровцы, и виконт Темпльвуд ужасно испугался.
Он испугался, а другие виконты, милорды, мистеры и сэры строили на таких перспективах свои расчёты. Кое-кому даже нравился вид ужасно истощённой Европы, — до того истощённой, что она своими собственными силами никак подняться не может, непременно будет призывать спасителей из-за океана, и спасители придут с целительным снадобьем в одной руке и со счётом — в другой.
Что такое «цинизм», о котором пишет виконт Темпльвуд? Это — равнодушие истощённых людей к своей судьбе. Это то душевное состояние, о котором говорят: руки опустились. Люди в таком душевном состоянии не могут и не хотят трудиться. Они изъедены безверием.
Циники ни во что не верят, кроме слухов и сплетен. Они не верят в длительный мир и верят в атомную бомбу, как в фетиш. Этих циников немало в Европе и в Америке, и они целыми колониями злокачественных бацилл сидят в некоторых больших газетах, откуда и пытаются распространить по миру эти настроения, очень удобные для жуликов.
Нам в советской стране чужды эти настроения. Мы не верим в искренность этих причитаний. Мы смеялись, когда гитлеровцы кричали, испуская дух, что с ними погибнет Европа. Мы знали, что гибель фашизма — это начало возрождения Европы. Для нас и во время войны не было секрета в том, что некоторые политики, не весьма дальновидные, делают свою ставку именно на неизбежное истощение Европы, в особенности Европы Восточной, в особенности Европы советской. Мы помним поучительные параллели в некоторых журналах между 30-летней войной в Европе и второй мировой. Были пророки, которые предсказывали не только 30-летнюю, а и столетнюю войну. Особенность этик войн заключалась в том, что победители приходили к своему торжеству столь истощёнными, что победа оказывалась фактически всеобщим поражением.
Параллель эта была неосновательна. Совсем иной стала Европа. Победа Красной Армии знаменательна тем, что она сопровождается не истощением, а укреплением Советского Союза. Пусть поломают голову иные буржуазные учёные над этим новым чудом, над этой новой «загадкой» советской страны.
Немецко-фашистские захватчики были убеждены, что именно нашу страну они опустошили так, что она не оправится. Именно в нашей стране, в наших городах и сёлах немецкие разбойники «хлопали дверью». Они хвастали тем, что оставили после себя вечную «зону пустыни». Это было их последнее хвастовство, столь же бессмысленное, как и все другие.
В нашей стране есть жертвы войны. Их много. Подсчитанная сумма наших потерь — до 700 миллиардов рублей — не полна... Но циников нет в нашей стране. Никогда, ни в страшные минуты первого года войны, ни в светлые дни нашей радости не опускались руки советского народа.
И не опустятся никогда, — ни от равнодушия, ни от лепи. Советский народ показал миру неиссякаемый источник энергии, способной не только исцелять раны, нанесённые народному хозяйству, но и строить новое, идти всегда вперёд, побеждать все и всякие препятствия.
Источник волшебной энергии — советская демократия во всех ее проявлениях, во всех ее областях: и в социалистическом хозяйстве, и в политической свободе народа, и в высокой культуре. О советском народе нельзя сказать, что он сейчас же после войны встал на свои собственные ноги, — потому что он всегда — и до войны, и во время войны прочно стоял на этих своих ногах и шёл уверенно по родной земле, не спотыкаясь, не прихрамывая, и так же, выйдя за родные рубежи, пошёл по чужой земле, освобождая другие народы от фашистского ига.
Другим народам советские люди помогают стать на свои собственные ноги. Помогают и учением о том, что подлинно свободный народ, хозяин своей земли, превосходно может ходить по своей земле, не нуждаясь в иностранных костылях, но не отказываясь от дружеской помощи. Помогают всего больше своим примером.
Что и говорить, стелется по разрушенной, истомлённой Западной Европе ядовитый туман неверия, импортируется цинизм в консервных банках с нарядными обложками, не идёт вместе с тем и здоровый советский дух восстановления и строительства, дух нового. Стучат топоры на Руси, стучат они по всей советской стране, и отдаётся этот стук по всем углам Европы. Будит он в сердцах трудящихся жажду труда, вселяет уверенность в себе, в своих силах. Советский Союз был очагом надежды и веры народов во время войны. А ныне он — огромный источник политического и нравственного здоровья.
Развёртывается перед глазами нашими волшебная панорама великого советского строительства, и видны нам знакомые в нем черты. Снова перед нами эта прямая, гордая линия роста.
Мы видим не только новые предприятия, а и новые методы строительства и производства. Не иссякает инициатива советских людей. Трудятся миллионы, и непрерывно выделяются ив них талантливые люди, мастера своего дела, поэты своей профессии, и страна творческого труда делает их своими любимцами, и знаменитейшие певцы могут завидовать их славе.
Мы видим, как всюду вдет рост производства, роет богатства нашей страны. Москва следит заботливо, чтобы все республики, все народы участвовали в этом историческом деле. Нет тут деления на центр и окраины, на метрополию и колонии, на только промышленные и на только аграрные области. Мы знаем, как выглядит такое деление в других странах. У нас равны народы. Кто послабее, кто отстал, тому оказывается помощь. Такова дружба народов в Советском Союзе. Такова советская география.
Мы видим Советский Союз в расцвете его культуры. Приятна нашему слуху музыка Цифр великой стройки, но тем и приятна, что в лицах эти цифры, и складывается из них замечательный образ советского человека. Новые заводы, новые рудники, новые месторождения, новые железные дороги, порты, новые пароходы, — это ведь все и новые лаборатории, институты, университеты. Это ведь миллионы юношей и девушек, овладевающих знаниями и мастерством. Это новые требования в области литературы, искусства. Новый завод-гигант — это и новый театр. Нас ли испугать новыми открытиями в науке, в технике! Да мы сами открываем новое, и нет такой области в пауке, в которую не проникал бы зоркий, пытливый взгляд советского человека.
Двадцать восемь лет назад мы начали строить новый мир. Мы строили по чертежам Ленина и Сталина, под руководством партии, ими созданной. Нам пытались мешать. Мы отшвыривали врагов, не прекращая работы. Немецко -фашистские разбойники хотели снести стены нового мира, взорвать фундамент, уничтожить великую стройку вместе со строителями. Пришлось заняться этими глупыми, жадными и злыми дикарями. Ныне стройка продолжается с еще большим созидательным подъёмом.
Война не прошла даром для советского народа. Он проучил врагов и сам научился по-новому воевать, по-новому строить. Тяжело было во время войны, и сейчас еще не легко. Но с каждым шагом вперёд будет все легче, и каждый день приближает нас к тому моменту, когда в советской стране будет всем не только радостно, по и легко трудиться, развиваться, жить...