В дни боев за Силезию немцы решили отстаивать Бреслау до последней возможности. Но после умелого маневра советских войск окруженный Бреслау оказался в глубоком тылу. Задолго до того, как советские войска подошли к городу, немецкое командование провело большие работы по укреплению Бреслау. Город с его каменными зданиями, тянущимися зачастую на целые кварталы, со стенами добротной, старинной кладки, с водным рубежом, с глубокими каменными подвалами, — отлично приспособлен для обороны.
У въезда в Бреслау мы видели огромные разрушенные баррикады, здания хранили следы недавних боев. У высокого дом а — могила советского воина, погибшего при штурме предместья. Девушки в военной форме заботливо убирают эту могилу неяркими цветами ранней весны. Изредка рвутся на перекрестках вражеские снаряды, с предельной скоростью мчатся грузовики, везущие боеприпасы для подразделений, сражающихся на переднем крае.
По южной улице мы въехали в город и сразу же почувствовали дыхание всё жарче разгорающейся здесь битвы. Борьба идет за каждый дом, за каждый перекресток, за груды развалин. Каждый дом немцы превратили в дот, и нужно много мужества и воинского уменья, чтобы, шаг за шагом вытесняя врага, продвигаться по улицам города. Я опрашиваю командира штурмовой группы:
— Как у вас обстановка?
— Ничего особенного нет, — отвечает молодой сержант, — в соседнем доме немцы.
— Так близко?
— Конечно, недалеко. Но ведь в нашем-то доме тоже не так свободно можно ходить — в том подъезде еще немцы...
Замершая на короткое мгновенье, снова закипает борьба, трещат автоматы, свистят пули, прямой наводкой бьют орудия, с оглушительным грохотом рушится каменная кладка стены и, еще раз швырнув гранату, в образовавшийся пролом бросается штурмующий пехотинец.
Нашим бойцам приходится взбираться по разрушенным лестницам, делать проломы в потолках и спрыгивать в нижние этажи, драться в комнатах и на крышах, в подвалах и на чердаках. Упорная и напряженная борьба идет и под землей. Немцы непрерывно расширяют и углубляют подвалы домов, соединяют их между собой так, что порой подвал тянется на целый квартал. Подземные переходы минируют, баррикадируют, — в этих подвалах в темноте, озаренной только вспышками гранатных разрывов да отблесками выстрелов, завязываются быстрые и решительные рукопашные схватки.
С каждым днем падает настроение фрицев в Бреслау. Две делегации населения, в состав которых входили и женщины, обращались к фашистскому начальству с просьбой о прекращении сопротивления. Обе делегации были казнены по приказу гитлеровского гаулейтера. Пленные показывают, что казнен и старый комендант Бреслау, помышлявший о прекращении безнадежного сопротивления.
Гестапо принят ряд мер для устрашения солдат гарнизона. На каждые десять человек выделен один эсэсовец. Ему приказано на месте расстреливать всех, кто подозревается в желании сдаться в плен.
Предчувствуя неизбежное падение Бреслау, гитлеровцы применяют ряд коварных средств борьбы. В осажденном Бреслау «лицами ведущей профессии» стали отравители. Отравляется всё — вино, консервы, даже одежда. По показаниям пленных, созданы специальные бригады, которые отравляют по нескольку банок консервов из ящика, «на выборку», отравляют по такому же способу другие продукты, особенное внимание уделяя тщательной укупорке отравленного. Немцы хотят оставить после сдачи города отравленные трофеи.
С советским комендантом Бреслау подполковником Ляпуновым мы поднялись на верхний этаж большого дома и долго рассматривали, широкую панораму города. Полыхало огромное зарево. Бой продолжался...
Вот уже позади остался Бреслау, замелькали дорожные указатели на автостраде, ведущей к Берлину, пролетели взорванные глыбы камня и металла — разрушенные немецкие укрепления. Вдруг на синей доске, под рекламными плакатами берлинских фирм, увидели мы надписи, сделанные мелом. Кто-то написал по-русски: «Дорога на Берлин» и ниже мелкими буквами вывел: «Жду вас в Берлине. Иванов Костя».
На немецких дорогах происходят сейчас небывалые встречи, и как интересно, стоя неподалеку от регулировщика, наблюдать за колоннами мирных людей, следующих на восток! Вот остановились девушки-польки, направляющиеся на родину, в деревеньку, неподалеку от Ченстохова.
— Скоро будете дома? — спрашиваю их.
— Скоро, скоро! И дня лишнего не хотим здесь быть...
Неподалеку от регулировщика — пункт сбора возвращающихся на родину граждан СССР, и каждый спрашивает проходящих бойцов, откуда они родом.
На одном из комендантских участков, расположенных по дороге от Бреслау, было так тихо, что я невольно сказал: — Тишина у вас — и войны не чувствуется.
— Ну, тишины особенной и здесь нет, — ответил комендант участка, — наготове нужно быть каждую минуту.
— А вы откуда? — спросил комендант, закончив свой рассказ.
— Из Бреслау! — ответил я.
— Взяли уже?
— Нет еще, но скоро возьмут.
— Ну, это ясно!