В декабре прошлого года на подступах к Истре был сбит неприятельский самолет-истребитель. Летчик выбросился на парашюте и попал в плен. Он оказался испанским фалангистом. Из дальнейшего допроса выяснилось, что с некоторого времени на советско-германском фронте действует «иностранный авиационный легион», куда входят итальянцы, испанцы, хорваты. По своему профессиональному облику «легион» также был неоднороден: в нем имелось несколько бомбардировочных эскадрилий, два-три истребительных отряда, особая разведывательная группа. С первых дней пребывания на фронте, «легион» был придан 8-му авиационному корпусу генерала Рихтгофена и действовал в его составе.

ЛЕНИНГРАД. Над июльским Ленинградом проходят частые, сильные дожди. Они моют ставшую тяжелой и пышной листву, бесчисленные грядки с овощами, мирное железо крыш и пятнистые стволы зениток, смотрящих настороженно в высоту.

Нас постигло еще одно испытание: многострадальный Ростов снова попал в лапы немецких грабителей. Горе этого города разжигает нашу ненависть. Сегодня с особенной страстью мы повторяем: немцы должны быть уничтожены!

Я получил письмо от командира Казанцева. Он пишет: «Нужно поднять в русском народе такую ненависть к немцам, чтобы наш русский человек бил немцев всем, чем может, чтобы женщины, старики, дети вооружились топорами, косами, камнями и при встрече с немцами убивали их. Все наши столетние завоевания, все созданное нашими предками и современниками может оказаться в руках врага. Мы, наше поколение, несем ответственность за судьбу России. Ведь — представьте себе на минуту — если бы врагу удалось осуществить свое подлое дело покорения нашего народа, тогда следующее поколение, то, которым теперь пять или десять лет, плевали бы нам в глаза за то, что мы оказались не на высоте и не сумели отстоять величайшую державу мира...»

ЛЕНИНГРАД. Малярийный припадок жестоко терзал Андрея Андреевича. Всю ночь он обливался холодным потом, проваливался в какую-то бездну, мучившую его бредом. В этот бред входили причитания его квартирной хозяйки, громкие выстрелы, крики на улице, и от всего этого тоскливо замирало сердце, а сознание заволакивал туман.