Московский театр им. Ленинского комсомола поставил пьесу братьев Тур и Л. Шейнина — «Поединок». Эта пьеса снова и с большой силой напоминает зрителю о том, о чем нельзя забывать, — о бдительности.

Противник считает траншейную систему обороны наилучшей формой обороны на современном этапе войны. Траншейная система, по мнению немцев, укрывает обороняющиеся войска от танков, от настильного и навесного огня, она удобна и для скрытного маневрирования резервами. Но при всех своих положительных сторонах траншейная система обороны, как это признают и сами немцы, имеет ряд недостатков, например, траншея плохо защищает от фланговых атак наступающих войск после их вклинения.

Лидия еще на улицах Львова удивленно рассматривала статных загорелых мужчин, стоявших у витрин магазинов и попыхивавших табачным дымком из темных обожженных трубок. Наряд их — фетровые широкие шляпы и кожаные вышитые яркими нитками жилеты — находился в полном несоответствии с босыми ногами. Было лето 1940 года. Солнце, выбегая из-за туч, заливало светом улицы города. Люди, стоявшие у витрин, были гуцулы. Они принадлежали к тому же народу, который вскормил 19-летнюю учительницу Лидию Дыховец. Закончив педагогическое училище, она ехала на работу в Станиславскую область, в Прикарпатье, в район села со странным названием Жабье.

Крым, 13 мая. На остром выступе мыса — маяк, вернее, остатки Херсонесского маяка. На вершине его развевается красный флаг. Он виден издалека, и, проходя вдоль берега, наши катера салютуют флагу выстрелами. Плещется море. На волнах качаются трупы в зеленых шинелях. Это немцы с транспорта, который успел отчалить от мыса Херсонес, но далеко не ушел. Орудия, выкаченные на кромку берега, прямой наводкой разбили вражеское судно, и теперь прибой гонит трупы немцев к берегу, словно море не хочет принять их.

Военный моряк с Амура старшина 1-й статьи Николай Будько ничего не знал о Галине Петровой. Он не слышал, как в ноябрьскую ночь сорок третьего года она воскликнула: «Теперь, родные, — дорога в Севастополь!» — и бросилась на минное поле, чтобы прошли другие. Был тогда далеко от крымской земли и Николай Будько. Он шел с гвардией от самого Сталинграда через Новочеркасск, Таганрог, Мелитополь к Перекопу. Девять золотых и красных полосок, нашитые поверх кармана с правой стороны, красовались на его выцветшей гимнастерке. Пришел Будько к Турецкому валу, долго всматривался в соленые воды Сиваша. Потом повернулся к бойцам, сказал: «Вот придем к Севастополю, обязательно бескозырку из вещевого мешка выну и в бой пойду в бескозырке. Я это задумал еще в Сталинграде, — не зря берегу ее всю войну. Она девять раз со мною в госпиталь ложилась, ждала, пока починят меня, и снова шла на войну».