Частям Центральной группы наших войск, ведущим наступательные бои западнее Одера, пришлось преодолевать чрезвычайно прочную оборону немцев, простирающуюся в глубину, вплоть до самого Берлина. Она была создана на трудной для наступления местности, изобилующей естественными рубежами в виде системы озёр, небольших речек и ручьев, бесчисленных каналов. Несколько, месяцев подряд здесь трудилось всё население Берлина и его пригородов, согнанное гитлеровцами для строительства оборонительных сооружений. Каждый населенный пункт здесь был превращен в узел сопротивления, лесные массивы сплошь заминированы и усеяны завалами, дороги перекрыты минными полями и противотанковыми препятствиями. Для защиты подступов к Берлину немецкое командование сосредоточило крупные силы пехоты, танков, артиллерии и авиации, собрав всё, что осталось в его распоряжении.

Плацдарм, откуда наши части начали наступление на Берлин, был завоеван в упорных боях, в ходе которых части Красной Армии еще раз продемонстрировали свое возросшее мастерство. Борьба за создание плацдарма проводилась в трудных условиях. Дело в том, что местность к западу от Одера представляет собой равнину, не имеющую ни складок, ни лесов. Населенные пункты были превращены врагом в мощные опорные пункты. Над равниной господствуют зееловcкие высоты. Гряда холмов громадной подковой охватывает всю равнину. Южный конец подковы у города Лебус примыкает к Одеру, а северный поворачивает на запад и образует острие выступа, обращенное на северо-восток от Одера, где проходит Берлинское шоссе. На высотах расположен город Зеелов. Нашим частям от Одера, только недавно вошедшего в свои берега, до гряды высот нужно было преодолеть около двадцати километров ровного, как поверхность стола, поля.

...Ленинградцам всегда почему-то казалось, — и в дни блокады, и после ее ликвидации, — что с этого памятника защитные укрытия будут сниматься как-то особо, — торжественно. Может быть, перед тем, как снять посеревшие от времени доски, перед тем, как отбросить с постамента плотный вал земли, на котором за годы войны успели пустить корни маленькие деревья, произойдет краткий взволнованный митинг.... Может быть, сразу, как только освободится этот памятник от досок, земли и мешков с песком, мы пойдем к нему с красными знаменами под медные марши оркестров, со старыми, но извечнo юными песнями… Пойдем почти так же, как двадцать восемь лет назад в один из апрельских вечеров пришли сюда, к Финляндскому вокзалу, революционные питерские рабочие, и когда не с гранитно-бронзового, а с настоящего броневика, властно устремив руку вперед. Ленин обратился к ним с бессмертно-жгучим и словами...

На маленьком, израненном снарядами и бомбами клочке земли за Одером северо-западнее и юго-западнее Кюстрина стояли части, оборонявшие в свое время Москву, Сталинград, Кавказ... На крохотные захваченные нами плацдармы немцы бросили несколько танковых и пехотных дивизий. С воздуха атаки поддерживались сотнями вражеских самолетов. Были дни, когда наши войска отпивали за день по 25 атак, выводя из строя по 60 танков и сбивая по 50 самолетов. Земля плацдарма носит на себе отпечаток этих ожесточенных боев. В деревнях и селах здесь нет ни одного целого дома, деревья в садах и лесах выкорчеваны или сожжены, поля и.огороды перепаханы снарядами и бомбами. В песке, как черные камни, валяются осколки. Сильно досталось мостам и переправам.

Все эти дни, куда бы вы ни поехали, — к каналу Одер — Шпрее или к Зееловским высотам, или в дачные предместья Берлина, укрывшиеся в стройных сосновых лесах, — всюду услышите беспрерывный гул наших самолётов в воздухе и грохот артиллерии. Огненным щитом прикрывает артиллерия уверенный шаг пехоты и движение танков. Щит этот неумолимо движется вперёд, сметая на своём пути все преграды — траншеи, бетонные укрепления населённые пункты, превращённые немцами в крепости.

После Румынии с ее нищими деревнями и столицей под Вену и Будапешт одновременно, после шумихи румынских столичных и провинциальных газет, после румынской любви ко всему самоновейшему, чтобы, не дай бог, не пришла кому-нибудь мысль, что Румыния отстала в чем-либо от великих держав, — пошла степенная Трансильвания. Усадьбы и замки феодалов, деревеньки и хутора, женщины в широких, напоминающих кринолины черных юбках и черных кофтах. Невысокие горы в лесах, пестрые пашни на их склонах, виноградники до горизонта, буйволы в запряжках.

Обо всем, что мы видим и что переживаем за эти дни, трудно рассказать, потому что события вытесняют друг друга, и то, что казалось важным вчера, сегодня отступило перед новыми фактами. В канун наступления мы стояли на высоком берегу Нейсе. Оттуда в бинокль были видны желтые зубчатые линии немецких траншей. То был рубеж обороны, созданный усилиями многих тысяч немецких солдат, защищенный рекой, колючей проволокой, минами и огнем батарей. Его предстояло прорвать, и это было главным в то утро, когда началось наступление. Теперь же линии оборонительных немецких позиций перепаханы снарядами наших пушек, раздавлены танками, и мимо обвалившихся траншей равнодушно проходят обозы тылов.

Дорога шла по сосновым перелескам. Уже вечерело. Тянулся по лесам горьковатый дымок: невдалеке горела, сосновая рощица. Из нее выбежал волк с опаленной шерстью. «Обстрелянные фронтовые кони не шарахнулись в сторону от него. Подняв хвост, волк перепрыгнул через канаву и скрылся в зеленом кустарнике на пригорке. У шедших вдоль обочины пехотинцев завязался длительный разговор об охоте, о волчьих облавах в далеких лесах Северного Урала, а бородатый повозочный, который вез хлеб, вспомнил и о родной своей Волге. От Волги с боями дошел он до Днепра, до Вислы, до Одера, до Нейсе. Я с ним разговорился, и оказалось, что в свое время он дрался в отряде Чапаева. О Чапаеве он рассказывал с охотой и кстати заметил, что нынешний его командир полка похож на Чапаева и лицом, и походкой. На развилине дорог повозочный свернул в сторону — ему с повозкой не пробиться было вперед по этой дороге, запруженной могучими боевыми машинами.

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 21 апреля. (По телеграфу от наш. корр.). В тяжелые дни, когда немцы рвались к Ленинграду, артиллеристы N соединения своим огнем преграждали путь врагу к северной советской столице. С тех пор прошло много времени, и сейчас N соединение громит врага в районе Берлина.

Господин Президент, господин Премьер-Министр, господа!

Я думаю, что Договор о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве между Советским Союзом и Польшей, который мы только что подписали, имеет большое историческое значение.